МОНАХ
– НЕВИДИМКА
(быль)
Дело
было прохладным, что ныне редкость, летним
днём. Прогуливаюсь я по своим подмосковным
земельным владениям, ломая голову, где что
разместить; рядом возятся водопроводчики.
Вдруг звонок из Тольятти на мобильный, это
брат Августин звонит, тамошний
францисканец, с которым мы ездили год тому
назад на встречу с Папой в Киев.
Над
навозными кучами и колорадскими жуками
понеслась диковинная для тех мест
итальянская речь. Брат Августин просил
встретить в Шереметево–1 брата Паскаля,
родом филиппинца, который вылетает из
Самары в Москву, а наутро должен лететь в
Рим, при этом он совмещает в себе качества
обоих милиционеров из городского патруля:
не знает ни языка, ни города. Действительно,
добраться ему до францисканского монастыря
на Шмитовском было весьма проблематично:
единственный удобный транспорт –
кровопийцы таксисты, которые наверняка
считают, что в основании Ватикана не могила
св. Петра, а мешки с золотом. Есть какие-то
автобусы, даже до метро «Речной вокзал», но
мелкие русские буковки никогда не дадут
сориентироваться: представьте себя в
аэропорту арабской страны при полном
отсутствии указателей с символами не
местного алфавита и незнании языка. Брат
Паскаль знает только итальянский и какой-то
свой родной.
Ну
что ж, принять странника – дело милосердия.
Сажусь в машину и еду в аэропорт, самолёт
должен сесть около восьми вечера. Ага, есть
такой, приземляется в 20:23. Нормально, ждём.
Выход на внутренних линиях всего один,
никуда ему не деться, тем более в такой
одежде (францисканцы Непорочного Зачатия
никогда не снимают характерного одеяния и
верёвки с четырьмя узлами). Выходит одна
плотная группа с чемоданами и рюкзаками,
другая, третья… Звонит брат Августин из
Тольятти, волнуется. Да не беспокойся,
говорю, я на месте, он сейчас выйдет, если
точно сел на рейс. Ну, разумеется, сел, его
провожали.
После
полутора часов напрасного ожидания стало
ясно, что начались проблемы. Пытаюсь
связаться с московскими францисканцами,
может, вышел через какую-то боковую калитку
и уже на месте – там аппарат стоит на факсе.
Опять звонит брат Августин. Та-ак, начинаем
ставить на уши аэропорт. Первым делом –
дежурная на выходе, объяснять ситуацию
приходится довольно долго. Нет, говорит, не
было таких, иначе заметила бы. Опять звонок
из Тольятти: есть, приземлился брат Паскаль,
из аэропортовского автомата каким-то
образом звонит в Тольятти и спрашивает
брата Августина, мол, ну где же твой друг?
Чудно всё это, брат-францисканец ведь не
иголка. Говорю Августину, пусть ждёт меня в
зоне выхода. Сам бросаюсь искать его по
аэровокзалу, начинаю трясти таксистов,
носильщиков… Подхожу к милицейскому
патрулю, уж те всех видят по всем углам. Не
видели, спрашиваю, францисканца тут, с юго-восточно-азиатской
внешностью? Старшина вдруг отклонился чуть
назад, сфокусировал глаза на кончике своего
носа и кивнул на стоящую в пяти метрах
обворожительную блондинку, затянутую в
белый откровенный костюм, сказав, что вот
это и есть монах. С этой минуты реальность, и
без того плохо объяснимая, мне показалась
ещё более призрачной. Брата Паскаля,
конечно, нигде нет, но он время от времени
позванивает в Тольятти, откуда брат
Августин звонит мне и всё точнее указывает
место встречи. «Помещение справа – зал
прилёта, справа, а не слева, небольшое такое…
Да он у будки телефонной стоит в зале
прилёта, ждёт тебя, я ему сказал никуда
оттуда не уходить… Посмотри как следует
вокруг… » Кручусь по залу прилёта с
мобильником около уха, покрикивая в трубку
на языке Петрарки и Муссолини; ага, вот две
кабины, вот ещё три, вот ещё две, других нет.
Нет и брата Паскаля, а я по инерции и от
избытка переживаний думаю, что не сможет он
позвонить с автомата в аэропорту на мой
сотовый, там же восьмёрка заблокирована,
хотя позвонить в Тольятти несколько
сложнее.
Так,
надо дать объявление по радио. Девушка в
справочном объявление на итальянском
принять отказалась и стала названивать
дикторше, чтобы та сделала сообщение по-английски.
Имя Pasquale оказалось изуродованным до
неузнаваемости, а приставку “Fra” поставили
после этого имени.
Опять
на проводе, точнее, без провода, Тольятти,
тут я указываю, чтобы брат Паскаль, если ещё
позвонит, ждал меня под подвешенным к
потолку в зоне прилёта телевизором с
указанием рейсов. Опять нет нигде этого
призрачного монаха, который незримо
присутствует в аэропорту, верно
ориентируется в залах, стоит около
телефонных будок, но его не видно. Если это
были бы не францисканцы, то я подумал бы, что
надо мной просто издеваются.
И
только примерно после пятнадцатого звонка
из Тольятти я услышал нечто такое, отчего
прислонился лбом к стеклу справочного бюро
и машинально стащил авторучку у
информаторши. Эхе-хе, очаровательное
неаполитанское произношение: «Скуса, ма ин
ке аэропорто сэй ту?» Типа, а в каком
аэропорту ты вообще? В Шереметево, да? А он в
Домодедово. А что, далеко ли это? А-а, почти
сотня километров…
Проезжая по МКАД около поворота на Внуково, я судорожно вцепился в баранку. Во Внукове тоже зал прилёта отдельно справа, и там тоже есть телефоны и телевизор подвешен к потолку.
В Домодедово уверенность в собственной адекватности ко мне вернулась быстро, ибо брат Паскаль был виден издалека. Он нисколько не был обескуражен, а ведь ему тоже наверняка пришлось поволноваться. Парковочный счётчик в Шереметево насчитал мне 5 часов, но Домодедово я покинул менее чем через 10 мин. У монастыря на Шмитовском мы были уже в 2 ночи, и младшие братья демонстрировали, что такое сон праведника: звонок у них довольно громкий, но никто не открыл. До регистрации брата Паскаля оставалось около 6 часов, и мы оставили в покое москвичей и поехали сразу в Шереметево – 2. Не, три аэропорта и 400 км за одну ночь – это много, но стоит того, чтобы увидеть францисканского монаха в роли невидимого ниндзя.